Дмитрий Мазуров - Нукенин[СИ]
— Наруто, дай мне свиток.
— Нет, Наруто, не слушай! — завопил Ирука.
Чего так орать? Я что, идиот, отдавать свиток Каге человеку, которого практически не знаю?
— Наруто, он снова хочет вернуть тебя в академию, он скрывает от тебя большую тайну…
— Нет! Заткнись, Мидзуки! — нечеловечески закричал Ирука.
Спрашивается, чего он еще ведет словесную баталию? А, ну да, в академии же не учат, что в битве секунды решают, кто победит. Не поверю, что у джоунина нет в рукаве пару тузов. Даже не говорю про пустяковую рану в бедре. Больно — да, но никак не смертельно, бегать можно. Хотя… Похоже та самая хваленая "Воля Огня" — закрыть генина живым щитом и спасти жизнь таракану за счет жизни человека… Идиотизм.
— С самого твоего рождения в деревне есть одно правило…
— Молчи!
— …по которому никто не должен сообщать тебе, что ты и есть тот…
— ЗАМОЛЧИ, МИДЗУКИ!!!
— …кто уничтожил деревню, ты — демон-лис — девятихвостый Кьюби, что убил четвертого Хокаге и родителей твоего сэнсэя… Он ненавидит тебя…
— Нет, не слушай его…
Мда. Прям драма. Как говорят, было бы смешно, если бы не было так грустно. Если бы они не были больше сосредоточены на том, чтоб переспорить друг друга, они бы заметили, что я уже почти зеваю.
— Хотя, это уже не имеет значения, умри, демон!
Блеск стали, рывок сбоку и прежде чем я что-то осознаю, надо мной оказывается лицо Ируки.
— Т-ты… в порядке?
— Зачем? — холодно спросил я.
— Потому что ты такой же, как я… С самого рождения я был похож на тебя… Я не виню тебя, что стал сиротой, демон был запечатан в тебе позже… Когда я был обычным студентом, никто не обращал на меня внимания, я…
— Я не об этом, — жестко прервал я слезливую историю. — Или ты не заметил, что здесь уже пять минут сидит теневой клон?
— Что..? — расширились глаза Ируки.
— Какой театр! — Мидзуки явно услышал только первые слова. — Но так еще лучше, ты не будешь мне мешать, джоунин… Умри!
Следующий огромный сюрикен вонзился Ируке в поясницу. Крик его был похож на предсмертный вой. Он упал бы на меня, но я отскочил назад, вставая на ноги. Кунай, который я достал из чехла на бедре был выбит раньше, чем я успел удивится, куда же пропал Мидзуки с ветки…
— Дурак ты, лисеныш, — прошептал он, когда мои руки и ноги оказались зажаты его бедрами, а торс прижат к земле рукой. — Надо было тебе убегать, пока было время… Получай!
Голову пронзила секундная боль, что досталась от клона… Значит клоны передают свой опыт… Сейчас!
Я сорвался с ветви, ударил джоунина коленом в спину и развернувшись в воздухе, нанес тяжелый удар ногой в висок… Только вот моя кость чуть не треснула от контакта с бревном. Я откатился в сторону и не выдерживая боли, обхватил ногу. Прежде чем мне в голову пришли мысли о том, что потакание инстинктам в этом случае было большой ошибкой, меня завалили на грудь и прижали к земле.
— Дешевый трюк, дурень, — шепот на ухо. — Меня таким не проведешь.
Прежде, чем в меня вонзился кунай, я смог сложить за спиной печать концентрации. Какую-то секунду я отстраненно чувствовал удар своим деревянным телом, но затем вылетел из пространства на месте, где было бревно, с которым обменивался Мидзуки. Из этого удачного положения я все же успел ударить его в голову. Однако удар получился слабым из-за иллюзии потери равновесия при обмене и Мидзуки сознания не потерял. Просто откатился в сторону и вскочил на ноги.
— А ты сильнее, чем другие генины… — пошептал он. — Даже интересно ста…
— Блядь, да заткнись ты уже! — не выдержал я. — Был бы я джоунином, под тобой уже бы взорвалась какая-то ловушка…
Мидзуки инстинктивно отскочил, слегка потерял равновесие, но этой секунды мне хватило, чтоб на секунду перехватить инициативу. Я сделал ему тяжелый удар под ногу, явно чувствуя, как хрустит его пятка. То-то же — металлическим бруском по ноге, это не шуточки. Я и сам почувствовал неприятный удар по кости, но она у меня была почти полностью заросшей мышцами, да и площадь удара была больше.
Но Мидзуки джоунин. Как бы я не старался, я не смог бы его победить… Одно движение — касание рукой о землю, и он снова твердо стоит на неповрежденной ноге. Другая уже давно повалила меня наземь, а затем он всем весом обрушил колени мне на грудь.
Охренеть. Я думал, что знаю, что такое боль… Но два костлявых колена в грудь — это нечто. То, что у меня вышибло воздух — только побочный эффект. Ребра треснули, несколько пронзило легкие и мой вдох утонул в хрипе…
— Ну вот и все, — прошептал Мидзуки и наклонившись, поднял свиток.
Неужели я погибну? НЕТ! Не может быть…
* * *Тьма, Пустота и Огонь… Ад?
Не ад, все гораздо тривиальнее — внутренний мир. Хотя, нифига это не тривиально. Когда я немного восстановил осязание, пустота заменилась расплывчатыми образами… Вокруг был словно широкий лес. Я чувствовал травинки и слышал щебетание птиц. Где-то вдалеке шумел морской прибой. Ну да, мир такой, как и владелец… Думаю, вырос бы я идеалистом, или в какой-то семье шиноби, были бы тут одни темные коридоры да клетки.
Боль была, я чувствовал, как диафрагма пытается натянуть легкие, но только рвет их еще сильнее моими ребрами. Но все это было так отстраненно, что я даже не сразу это заметил. Действительно, ребра не повредили сердце, от такой травмы я не умру быстро… Если Мидзуки не добьет, я буду лежать еще сутки…И вдруг меня захватило желание двигаться… Я пошел вперед. Огонь стал разрастаться, наполнять меня. Я повернул налево и вдруг, ни с того, ни с сего едва заметные очертания леса пропали, свежий воздух стал затхлым и я вышел в огромное помещение. Почти все его занимала огромная деревянная клеть, закрытая печатью. За клеткой была тьма, но недолго — от мимолетного желания она рассеялась и проявилась огненная фигура. Лис был ужасен. Его тело, вернее воплощение, было изорвано и чакра падала с него большими хлопьями… Как чакра может падать хлопьями? Не знаю.
— Ну здравствуй, Кьюби, — я аккуратно присел на землю. Опасения развеялись — подо мной была обычная трава… Так блин! Я контролирую этот мир!
От одной мысли я с клеткой с Кьюби оказались на лесной поляне около озера. Приятный воздух заставил Кьюби поежиться, а я расправил плечи.
— Хороший джинчурики, — глубокий, наполовину рычащий голос. — Прошлые были глупые, думали, что это все клетка… У них у всех было темно и тесно…
— Джинчурики?
— Носитель хвостатого, — объяснил Кьюби. — Здравствуй, Удзумаки. Скажу сразу: я не рад тебя видеть.
— А мне до одного места, рад ты или нет, — прервал я. — Я тоже не в восторге. Но Джи сказал, что умру я, умрешь и ты…
— И что? — картинно улегся он. — Твои раны не опасные. Они успеют и доесть ужин, и потрахать подружек, а потом найти тебя и вылечить.
— Мне не нравится эта перспектива…
— А мне до одного места, нравится тебе это или нет, — зарычал. — Хочешь жить — снимай печать.
— Не держи меня за идиота, Джирайя и это рассказал. Ты поможешь мне! И никаких попыток залезть мне в голову!
— Заставь меня, — сонно сказал он.
Из стен его клетки вытянулись острые шипы и пронзили его грудь в неопасных местах. Кьюби зарычал, сорвался с места и протянул лапы сквозь прутья, пытаясь дотянуться до меня, одновременно грызя дерево.
Черт, как же утомительно сохранять образы! У меня не такое тренированное самосознание, чтоб держать в Кьюби шипы. Через несколько секунд они растворились.
— Хороший джинчурики, — довольно зарычал лис. — Маленький джинчурики… Слабый… Но хороший…
Эти слова меня бесили. Напоминали возбужденные фразочки педофилов, которых я потом избивал в общих уборных.
— Закрой свою пасть!
— Хороший джинчурики… — продолжал бурчать лис.
Я напрягся и клетка вокруг лиса исчезла, осталась лишь печать, висящая в воздухе. Лис, опьяненный иллюзией свободы рванул в сторону, но ударился невидимую стену. Прежде, чем он опомнился, на него обрушилась высокая волна из озера рядом. Он завизжал — визг напоминал собачье скуление и шипение горячих углей, когда их окатывает водой одновременно. От этого чуть голова не треснула, но я держался. Правда клетка появилась снова…
— Отличный джинчурики! — заключил таким голосом лис, словно говорил, что два плюс два равно четыре.
— Ты поможешь мне. Иначе ты так и останешься здесь гнить, до того дня, как я погибну!
— Хм, убедительно… За все эти года я не пробился к твоему сознанию… Странно. Ну ладно. Возвращайся, все будет…
Вернуть себе чувства усилием воли оказалось просто. Куда проще, чем окатить лиса волной…
Мидзуки уже скрывался в лесу, как я почувствовал, словно на сломанных ребрах появились мышцы и вернули их в нормальное положение. Затем тело окрепло, легкие царапины начали затягиваться на глазах. Только вот боль никуда не делась. Это жесть — движение сломанных костей, крик сдержать было не в моих силах.
